Колония России: как живут села непризнанного Приднестровья

Где-то между столицей ПМР, Тирасполем, и городом Бендеры, где в 1992-м году в период эскалации конфликта с Молдовой и за пару дней погибло несколько сотен человек, находится поселок Парканы.

Тогда же, в кровавом начале 90-х, именно в Парканах образовалось самое большое партизанское движение ПМР. Этнические болгары, которые до сих пор составляют 80% жителей поселка, одними из первых вступили в бои за Бендеры.

Именно в Парканах размещался личный состав 14-й российской армии, и именно в этом селе военные из регулярных войск Российской федерации объявили себя миротворцами и вместе с партизанами ПМР продолжили войну с Молдовой.

Также есть информация, что в июне 92-го два из трех снарядов молдавского бомбардировщика попали на территорию Паркан. Как рассказывают местные, как раз, после этой трагедии силы РФ официально выступили в поддержку Приднестровья.

Спустя 25 лет после оглашения Приднестровской молдавской республики, независимость которой по сей день не признала даже Россия, в исторических Парканах продолжают жить те, кто в 92-м были по разную сторону баррикад.

Чтобы понять, какое будущее может ожидать украинские села, ныне оккупированные террористами так называемых Донецкой и Луганской народной республик, "Обозреватель" истоптал сапоги в поселке Парканы из страны, которой нет.

Июнь 1992 года. Поселок Парканы, непризнанная Приднестровская молдавская республика. Источник фото: axel-lurcher.livejournal.com

"Мы не живем, а выживаем"

Современный поселок Парканы хоть и живет без разрушенных домов, но хорошо помнит, как война постучалась в двери местных жителей. Старожилы рассказывают выдуманные страшилки о том, как молдаване и румыны вырезали русских, болгар и украинцев, а вместо хороших специалистов на руководящие должности приднестровских заводов и фабрик ставили своих новых союзников – румын.

В поселке, чье название в переводе на русский означает заборы, особо не интересуются новостями с Украины и оккупированного Донбасса. Не очень-то интересно местным и то, что происходит в России. Главный вопрос для жителей Паркан – где заработать на кусок хлеба и как найти работу, которая позволит не просто доживать до зарплаты, но и откладывать что-то на черный день.

Согласно последней переписи населения, в селе прописаны около 11 тыс. человек. Большинство из них уже давно выехали на заработки в развитые страны Европы, вроде Великобритании и или уехали в родную Болгарию, откуда родом 80% здешних людей. Село разделено тираспольским шоссе на две части, где постоянно живет не более нескольких тысяч человек.

Осень 2015 года. Поселок Парканы, ПМР. Руки болгарки, которая живет в Приднестровье и верит в независимость ПМР

Однако есть в Парканах и те, кто не выехал во время войны в 90-х, и до сих пор верит, что рано или поздно мир признает независимость Приднестровья, а государство, которого нет на карте, заживет новой, полноценной, жизнью.

Со слов 30-летней жительницы Паркан по имени Евгения, можно представить один из сценариев, который может ждать оккупированные села украинского Донбасса. Это ее исповедь.

"Я хорошо помню, как у нас началась война. Это сейчас могу сказать, что мне, к примеру, больше независимость Приднестровья по душе, чем присоединение к России, которого все так хотят в ПМР. А тогда, ребенком, было, по большому счету, все равно, что происходит: я видела людей в военной форме, слышала взрывы и выстрелы. Мне было страшно, когда взрослые кричали и закрывали нас собой. До дрожи в теле пугало, когда мама приказывала не выходить из дому. Все, что я помню с 92-го, - это детский страх.

Мост между поселком Парканы и Бендерами, за который в 92-м велись страшные бои, сейчас раскрашен во флаги России и ПМР. На мосту весит баннер с надписью: "Спасибо миротворцам!"

Жалею ли я, что была революция, и мы отсоединились? – Сложно сказать. Я, как и многие в нашем селе, - этническая болгарка. Но люблю Приднестровье, и верю, что рано или поздно у нас все будет хорошо. Верю, правда, легче от этого не становится. Сейчас настали очень тяжелые времена.

Весной государство решило, что будет у всех, кто работает на государственных предприятиях, отбирать 30% от зарплаты. Вот так просто, мол, денег в казне нет, так что мы у вас возьмем, а когда-нибудь все-все вернем. Но кто там вернет? – Ну смешно же… Мы не верим, что деньги отдадут, и просто терпим, ждем, когда нас наконец перестанут грабить.

Многие жители Паркан выехали из села еще в 90-х, часть разъехалась уже сейчас. Мне некуда идти: мы с мужем воспитываем маленького сына, а еще сами дом тащим, а там что? Кому мы нужны? – Короче, уезжать не собираемся, барахтаемся тут.

Одна из улиц современного села Парканы

Зарплаты у нас небольшие, жить на них крайне тяжело, так что мы тут, фактически, выживаем. Зарплата мужа – около 3 тыс. приднестровских рублей. С учетом урезания 30% - 2,1 тыс. рублей остается. Зимой коммуналка тянет приблизительно на 800 рублей. То есть, после оплаты коммунальных услуг в отопительный сезон у нас остается 1 300 рублей. Этих денег еле хватает на еду. Не говорю уже о том, что ребенку нужны подгузники, которые стоят около 180 рублей за 80 штук, и о том, что сыну у нас уже перешел на обычное питание плюс детские смеси, цена самых дешевых из которых – около 90 рублей.

В общем, мы спасаемся тем, что выращиваем для себя что-то на огороде, и тем, что научились экономить. Я, например, сына уже в семь месяцев приучила в горшку, потому что тратить по несколько подгузников в день стало непосильно дорого. Кроме этого, один памперс мы можем использовать несколько раз: если старый использовали, то я его потрошу и набиваю ватой, чтобы был, как новенький.

Благо еще, что, пока ребенку не исполнится полтора года, всем молодым семьям выплачивают пособие. Если до родов работала по трудовой, то выплата получается 1 тыс. рублей в месяц. Если же нет, то получаешь всего 400 рублей, но и это радует.

А еще в ПМР все очень трудно с работой. Если у тебя нет связей, то пробиться даже на самую непристижную должность будет очень сложно. Вот у меня, к примеру, красный диплом. Я честно трудилась в университете, верила, что найду достойную работу. И что? – Мне предложили распределение в село соседнего района, на самую минимальную зарплату. Естественно, я отказалась. Тут меня дом и огород, а что там с пятью копейками делать?

Но, знаете, я из тех, кто очень любит свое Приднестровье. И не нужны мне здесь управленцы с Молдовы, России или Украины. Если бы нас признали, то Европа увидела бы, какие мы хорошие текстильщики, какие прекрасные вина и коньяки производят в ПМР. Но признания нам еще ждать и ждать, поэтому сейчас так и живем: от зарплаты до зарплаты, никогда не зная, какой завод или какую фабрику закроют завтра".

Здесь даже солнца не видно

Мы выезжаем ранним утром, еще до рассвета. В салоне машины, которая вот-вот привезет в Донецк военнопленного из "ДНР", чтобы обменять его на нашего бойца, - четверо человек: журналист в лице меня и трое переговорщиков из Центра освобождения пленных "Офицерского корпуса" (ОК)  – переговорщик №1, генерал-полковник Владимир Рубан, переговорщик №2 Сергей Иванча и офицер Центра освобождения пленных ОК Вадим Валиев.

В багажнике бронированного внедорожника, выстеленном подушками, матрацами и теплыми одеялами, лежит военнопленный. Его зовут Алексей (имя изменено), и он воевал на стороне "ДНР". Во время боев Алексея сильно ранило – врачи в украинской Волновахе вытащили из него шесть пуль и 150 грамм осколков от гранаты. Теперь он еле садится на постель, клянет войну и ждет, когда по обе стороны баррикад люди перестанут друг друга убивать.

"Слышишь, а ты не знаешь, как мы заезжать в Донецк будем?" - спрашивает меня Алексей.

"Откуда мне знать? Я же просто журналист, мое дело – слушать, смотреть и писать. Маршруты не выстраиваю, на обмене наблюдаю за работой переговорщиков, так что не подскажу", - отвечаю я.

Осень 2014 года. Поселок Оленовка, Донецкая область, так называемая ДНР. Источник фото: dialog.ua

"Ну, да, понял. Просто ты, это… Скажи, пожалуйста, чтобы, если что, не везли через Еленовку. Там, говорят, совсем свирепые ребята стоят…не хочется, знаешь, после пережитого сейчас на въезде в Донецк ласты склеить", - заключает Алексей.

За пару месяцев до того, как Рубан обменяет его на нашего тяжело раненного солдата, террористы с боями займут поселок Оленовка, что на южной окраине Донецка. Они станут называть его на российский манер – Еленовка, и посеют страх о некогда неизвестном селе даже среди тех, кто поддерживает "ДНР".

Сейчас Оленковку можно сравнить с Парканами: партизаны, воюющие на стороне непризнанной республики, приближенность к столице государства, которого нет, война, смерть и люди, чьи истории вряд ли напечатают в прессе.

Въезд в село Парканы в 1992-м. Фото: loboff.livejournal.com

Сейчас в Оленовке нет воды, зато есть блокпосты "ДНР", защищающие подъезды к Донецку с юга. В свое время, в Парканах тоже выстраивали блокпосты. В селе ПМР, как и в Оленовке, на стороне непризнанной республики воевали и продолжают воевать кадровые российские военные.

Из-за большого движения партизан Парканы тоже боялись обе стороны конфликта. Правда, в отличие от украинской Оленовки, здесь не было и нет домов, сравненных с землей.

О том, как осенью 2014 года террористы захватывали пригород Донецка, жителям Оленовки будут напоминать оставшиеся снаряды, разрушенные дома и десятки могил мирных жителей, сложивших головы на необъявленной войне.

Сейчас в Оленовке нет питьевой воды и часто нет света. Поселок остается одной из точек дислокации большой группы террористов. Жители поселка, которые выехали на мирную территорию и которых "Обозревателю" удалось найти в соцсетях, о событиях в родном селе в один голос говорят: "Это был ад. Возвращаться больше некуда. Мы перестали верить абсолютно всем, кто принимает участие в этой войне, мечтаем, чтобы Донбасс стал снова украинским, а действующую власть в Киеве судили по законам чести и совести". 

obozrevatel.com